Было это в городе Ванадзоре, куда я приехал по линии Интерньюс помогать тамошним новостийщикам. Начало 2000-х, небогатый город с сохранившимися еще следами страшного спитакского землетрясения. Идем мы, значит, со съемочной группой новостей в тамошнюю мэрию снимать какое-то совещание по теме ЖКХ. Именно идем. Потому что для новостийщиков ванадзорских той поры машина была роскошью.
Впрочем, по сравнению с временами пяти-шестилетней давности дела в компании уже шли получше. А о былых временах директор телекомпании вспоминал так:
—Виктор-джан, вот денег тогда совсем не было. Ни копейки.
—И как же вы жили?
—Ну, все же люди. Помогали друг другу. У меня друг был. Хороший человек. Рубик звали. В Арцахе воевал. Снайпером был. Он у нас в городе повсюду с автоматом ходил. Я ему говорю: «Рубик — бензина нет!». Он приходит к директору базы, садится, ставит автомат между колен и говорит: «Слушай, директор. Ты—хороший человек. И Самвел (директор телекомпании -ВМ) — хороший человек. Хорошие люди должны помогать друг другу. Помоги ему с бензином, пожалуйста». И ты знаешь, Виктор-джан, как-то всегда помогало. Хороший был человек Рубик. Все время с автоматом ходил. Ты не подумай плохого. Просто привычка у него такая была. Жаль, застрелили его потом.
—В общем, несмотря на то, что дела в компании обстояли лучше, чем раньше, идем пешком…
Барышня-журналист по пути все вздыхает: «Вот зачэм идем? Что там нового может быть в этой нашей мэрии? Опять будут два часа бубнить ни о чем. А я потом из этого сюжет делай…» Я утешаю, как могу: «Нара-джан, ну, может быть, случится что интересное. Всякое бывает». Безнадежно машет рукой: «Да что там может случиться!».
Приходим. Садимся. Через полчаса против положенного начинается заседание. Я ни черта, конечно, не понимаю, но с удовольствием вслушиваюсь в армянскую речь, разглядываю лица, наблюдаю за жестикуляцией. Вдруг за дверью начинается шум. Я спрашиваю: «Нара-джан, а что это за дверью шумят так сильно?» – «Не волнуйся Виктор-джан. Это просто армяне на работу собираются». Шум продолжает нарастать, что-то гремит, звенит, падает. «Нара-джан, что-то сильно шумят». – «Виктор-джан, не беспокойся. Мы, армяне, очень темпераментный народ!» – «Нара-джан, сейчас, по-моему, стрелять начнут. Пойду, посмотрю».
Выхожу за дверь и вижу толпу стариков, несколько десятков человек, которые, размахивая костылями, натурально, пытаются разнести муниципальное учреждение в клочья. Приперли к стене какого-то служащего, который имеет вид бледный и растерянный. «Уважаемые, что происходит?» – спрашиваю. На смешанном русско-армянском мне темпераментно несколько человек начинают что-то кричать. Главное слово «гуманитарка». После двух минут я понимаю, что старики убеждены: у них воруют эту самую, причитающуюся им гуманитарную помощь. Прямо в стенах мэрии.
Вытаскиваю с планерки оператора. «Снимай,—говорю,—здесь. Черт с ним, с ЖКХ.» Начинаем снимать. Тут и Нара моя, обеспокоенная, прибегает. Вдруг чувствую, что меня с двух сторон крепко берут под белы руки. Двое здоровенных армян, каждый повыше меня на голову и шире раза в четыре. В строгих костюмах. Коротко стриженые. Угрюмые. Куда-то тащат. Рядом Нара моя бежит. Что-то пытается им втолковать. Но без особого толку.
Направление движения непонятное. Намерения тоже. Но по ощущениям — ничего хорошего. Нервничаю. Начинаю громко говорить про право на информацию, про то, что они нарушают Закон о СМИ. Цитирую наш российский, напрочь забыв про то, что нахожусь в суверенном государстве, на которое юрисдикция РФ не распространяется. Неожиданно действует. Кажется, парни понимают, что могут стать участниками международного конфликта. Меня уже не волокут. К моменту, когда мы заходим в кабинет — как оказывается, к мэру — они уже гостеприимные хозяева, а я — дорогой гость. Меня поят крепчайшим кофе. Я объясняю, что мы намерены выяснить-таки, что там с гуманитаркой. Поснимать на складе, где она должна находиться.
Минут через десять с толпой стариков движемся по улицам Ванадзора к пресловутому складу. И тут журналист Нара произносит очень громко и с очень большим чувством: «Господи, до чего же мне все это…, все они надоели!» В этом ее восклицании, совершенно мне понятном, была усталость, скорее, метафизического свойства: от бедного провинциального города, от рутины съемок, от того, что идем черт-те куда пешком… Но старики поняли по-своему. Обступили. Закричали. В воздухе опять замелькали костыли. Понимаю, что у меня второй раз за день шанс быть битому. И серьезно. Произношу речь. Громкую. Прочувствованную. «Дорогие армянские старики, – говорю.- Это она совершенно не вас имела в виду. А ваших прогнивших, бесстыжих, коррумпированных чиновников, с которыми она намерена разобраться. Правда, Нара?». Кажется, у нее еще есть какие-то соображения насчет ситуации вообще и моей тирады, в частности. Но, все-таки, я – гость. Поэтому она просто кивает. Костыли опускаются. И мы мирно идем дальше.
… Через пару часов мы возвращаемся в телекомпанию. На пороге нас встречает директор. Улыбается. «Послушай, Виктор-джан, я вот что хочу спросить. Скажи мне, ну что плохого твоей уважаемой семье сделала наша ванадзорская мэрия? Юля-джан (Юлия Мучник, журналист ТВ2, моя сестра, тренер Интерньюс, сейчас руководитель проектов «Сибирь. Реалии» и «Север.Реалии» р-с «Свобода») год назад приезжала, мне звонили из мэрии. Ругались. Теперь вот ты приехал. Снова звонят»…
Тогда, два десятка лет назад, мы, журналисты ТВ2, в Томске ощущали себя очень свободными. И приезжая в Армению как тренеры мы, прежде всего, старались объяснить, как понимаем условия своей свободы. Вот экономическая независимость. Это важно. Когда не надо ходить к власти и просить денег. Вот правила работы: проверять информацию, предоставлять эфир разным политическим силам, соблюдать дистанцию, выбирать правильную интонацию общения с аудиторией. И это все были хорошие правила. Правильные.
Только вот мог ли я предположить тогда, двадцать лет назад, что придется мне начинать в Армении новую жизнь, потому что ТВ2 власть российская уничтожит подчистую, как и сотни других медиа. Что журналистам российским, кто не захочет принимать нынешнее положение дел, придется бежать, куда глаза глядят. Что тех правильных правил для сохранения свободы окажется недостаточно. И нам вновь и вновь придется, оглядываясь назад, думать, что и когда мы сделали не так.
Сейчас в Армении я читаю и просматриваю изрядное количество сайтов на русском. Вижу и слышу людей с разными политическими позициями, которые высказываются безбоязненно и, насколько могу судить, достаточно свободно. Кажется, армянские медиа сильно разбогатели. Однако, все же это славно, когда есть свобода! Когда можно спорить друг с другом, поносить власть от мэра до премьера, не опасаясь кутузки. Как бы придумать в Армении такие правила жизни, чтобы эта свобода сохранилась и дальше. И не говорите мне, что есть разные детали насчет свободы, и что все не так радужно! Кое-что вижу, о чем-то догадываюсь. Однако мне есть с чем сравнивать.
А та телекомпания в Ванадзоре, слышал я, до сих пор жива. Дай ей бог здоровья и долголетия.
***
Виктор Мучник – историк, медиатренер, главный редактор телекомпании ТВ2 (Томск), одной из первых негосударственных телекомпаний на территории РФ. В 2015 г. телекомпания за независимую редакционную политику была отключена российскими властями от эфира и лишена лицензии. В марте 2022 после начала войны в Украине Роскомнадзором был заблокирован сайт Агентства новостей ТВ2. Вместе с несколькими коллегами из своей команды Мучник эмигрировал в Армению. Работает над проектом “Очевидцы. 24/02/22“. Живет в Ереване.
