Анна Еганян
После начала полномасштабной войны Россия не просто закрыла для своих граждан перспективу демократического будущего — она объявила войну тем, кто пытался этому сопротивляться. Кто-то остался и борется. А кто-то уехал. Эта статья — о трёх россиянах, которые по-разному покидали страну, но остались верны себе.
Ильфат Гареев: «Самое обидное то, что я не смог навестить свою умирающую маму»
Ильфату 21 год. Он родом из Татарстана, вырос в Набережных Челнах, увлекался философией, участвовал в подпольных анархистских политических кружках, а также кружках татарской направленности. Когда началась война, ему было всего 17 и тогда он стал еще активнее участвовать в различных антивоенных кружках и открыто выражал свое отношение к происходящему в информационном поле. Позже это стало поводом для слежки, а потом и уголовного преследования.
«Меня задержали у подъезда. В гражданке, двое. Сказали: “Поехали поговорим” — и повезли в отдел. Требовали разблокировать телефон. Сказали: “Или покажешь сам, или подключим ФСБ”», — вспоминает он.
Всё началось с комментариев — по версии следствия, они содержали «оправдание терроризма» и «призывы к антигосударственной деятельности» (статьи 205.2 и 280.4 УК РФ). 10-го октября 2023-го Ильфата официально внесли в реестр «экстремистов и террористов», заблокировали банковские счета, сим-карты, фактически выключили из гражданской жизни.
«Я признал вину. Это дало мне шанс: отпустили под подписку. Я понял: надо бежать», — говорит он.
Через знакомых из левой среды он связался с правозащитной организацией и смог выехать через третью страну. 18 декабря 2023-го он оказался в Ереване. С температурой, шумом в ушах — и с облегчением.
«Это был самый счастливый день. Я был на концерте “Пошлой Молли”, впервые за долгое время пошёл в душ, впервые почувствовал себя в безопасности. Хоть и временно». В эмиграции самым обидным для Ильфата стало то, что он не смог побыть с мамой последние дни перед ее смертью.
Сегодня Ильфат продолжает жить в Армении. Он читает философию, участвует в ридинг-группах, строит планы — хочет поступить в Гумбольдтский университет в Германии. Гуманитарная виза у него есть, но вылететь он не может: имя в базе розыска, а армянские власти не решаются отпустить без формального отказа от РФ.
«Мне хочется говорить. Здесь я могу. Но это не полная свобода. Я на птичьих правах. Мне нельзя работать легально, нельзя оформиться, даже ВНЖ получить — тогда я рискую депортацией. Но в России я — не человек. А здесь я — хотя бы тень человека».
Даниил Чебыкин: «Мои идеи в России — экстремизм. Но родина — это люди, а не режим»
Даниил Чебыкин — политактивист, медиа-менеджер, основатель «Омского гражданского объединения». Он покинул Россию 4 февраля 2022 года, за 20 дней до вторжения в Украину. До этого — годы в штабе Навального, административные задержания, обыски и иск на 2 миллиона рублей от МВД «за работу полиции на митингах».
«Я понимал: меня посадят. Было доследственное, отказы в загранпаспорте. Плюс этот абсурдный долг — платить за то, что полиция ловила тебя. Я выбрал Армению, потому что только туда можно было улететь по внутреннему паспорту без риска экстрадиции», — говорит он.
Сегодня Чебыкин остаётся в Ереване и борется за статус беженца. Его внутренний паспорт признан недействительным. За границу он не может, в России он в розыске, а в Армении — без ВНЖ.
«Раз в три месяца продлеваю временную ID-карточку. Мне говорят: подождите, ваш кейс в работе. Но уже полтора года так».
Несмотря на это, он продолжает работать. Telegram-каналы, журналистика, консалтинг для оппозиционных проектов, развитие ОГО.
«Я ощущаю себя свободным — впервые. В России в голове всегда был фильтр: а как это прочитают, а сколько дадут. Здесь я могу говорить».
Он не отказывается от России — скорее отказывается от того, что ею стало.
«Я остаюсь на связи с родным городом. Люди присылают мне новости, мы публикуем имена погибших на войне. Даже сторонники власти благодарят. Родина — это не Путин. Родина — это люди. И я всё ещё с ними».
Дарья Сергеева: «Я не мыслила категориями, что нужно ехать туда, где лучше. Я думала, что надо делать лучше там, где ты есть»
Художница и преподавательница изобразительного искусства Даша Сергеева – из небольшого города Арамиль под Екатеринбургом. Незадолго до начала войны она стала независимым наблюдателем на выборах от движения «Голос». Тем самым, по собственному признанию, став более “видимой” для провластных структур.
В России Даша — фигурантка двух дел о «дискредитации армии». Первое — административное, за лозунг на бюллетене. Второе — уголовное, за цветы и свечку у памятника в годовщину вторжения.
«В 7 утра мне выломали дверь. Забрали технику, загранпаспорт. Вручили повестку, увезли на допрос. Я понимала, что мне будут избирать меру пресечения и что самый плохой исход СИЗО, лучший — домашний арест или подписка о невыезде. И мне как раз определили подписку о невыезде», — вспоминает она.
С помощью правозащитников Дарья покинула Россию через третью страну и оказалась в Армении, где пробыла почти два года. И хотя гуманитарную визу ей одобрили в течение первого года в Армении, когда она попыталась выехать, ее сняли с рейса, потому что она находилась в базе розыска со стороны России.
Еще 7 месяцев, живя в Армении, Даша ждала и не понимала, как выехать, потому что российская сторона не отправляла запрос об экстрадиции. А армянская сторона не могла самостоятельно инициировать рассмотрение запроса.
«Я жила у друзей, знакомых, в хостеле, собирала документы, получала финпомощь от родственников и правозащитных организаций, учила немецкий. Я находилась в подвешенном состоянии, хотя у меня уже была одобрена виза в Германию, пока не нашла организацию “Общественный вердикт” — они-то мне и помогли всё уладить за месяц. И я уехала».
Сейчас Дарья уже в Германии. У нее есть вид на жительство, Германия обеспечила ее медицинской страховкой, комнатой в общежитии, бесплатными курсами немецкого и, главное, — чувством стабильности.
«Я чувствую себя в безопасности. Германия действительно делает для людей вне зависимости от того, есть у них гражданство или нет больше, чем Россия для собственных граждан. При этом социальное пособие здесь превышает зарплату, которую я получала в государственной школе в России».
И тем не менее, Даша очень хочет иметь возможность возвращаться. В России у нее семья, дом, могилы бабушки с дедушкой.. «Я очень хочу, чтобы у меня была возможность вернуться. И я очень хочу, чтобы моя страна всё равно стала когда-нибудь демократичной, развитой свободной страной», — мечтает Даша.
