Здравствуйте. В центре очередного выпуска телепрограммы Карабахский ракурс, естественно, 44-дневная война, вернее, один ее ракурс.
Разразившаяся ровно год назад ужасная война насколько была ожидаема, настолько была и неожиданна. Была ожидаема, поскольку мы видели, как Азербайджан последовательно готовился к войне и говорили об этом на самых разных уровнях. Была неожиданна, потому что мы не ждали, что она начнется так скоро и таким образом. По сути, мы ждали даже не апрельской 4-дневной войны 2016-го, а первой Арцахской войны, мы мысленно были там, с лаврами и психологией победителя, лаврами победителя и предрассудками, стереотипами и мифами, присущими нам. Из всего этого мы сплели наше мировоззрение, наш мир и жили в нем очень комфортно до тех пор, пока не выяснилось, что этот иллюзорный мир мало что имеет общего с реальным.
Мир был совершенно иным, чем то, что мы воображали. Основой нашей трагедии стало именно это.
Но цель этих размышлений не в том, чтобы бередить наши раны, а в том, чтобы понять, что изменила в нас война и изменила ли вообще. Заставила ли нас трагедия хотя бы сейчас отказаться от этих стереотипов и мифов, приблизить наш воображаемый мир к реальному? Это не риторический вопрос и не научно-популярная тема для обсуждений, а, как мы уже убеждались неоднократно, проблема жизни и смерти для нас. Если пристально присмотреться, станет очевидно, что мы более ста лет находимся в том же опасном и порочном круговороте и как белка вращаемся в колесе, таща на себе наши предрассудки и мифы и не понимая, что именно из-за них мы находимся в этом круговороте.
Именно с этой точки зрения мне показалось очень символичным интервью журналиста Петроса Казаряна с государственным министром Республики Арцах Артаком Бегларяном, вернее, один его эпизод. Посмотрим этот эпизод, после чего разъясню свою мысль.
Петрос Казарян: Чтобы человек приехал в Арцах, захотел там остаться и родить детей, ему как минимум нужно быть уверенным, что его дети там останутся, а российским миротворцам осталось почти 3,5 года. Что делается для этого?
Артак Бегларян: Я уверен, что мнение арцахцев – самый главный фактор в продлении срока пребывания миротворцев, потому что они там для нас, для обеспечения нашей безопасности.
Петрос Казарян: Но они могут там быть только с подписью Азербайджана.
Артак Бегларян: То, как они продлят свой срок, оставим российской стороне. Я уверен, российские миротворцы в Арцахе не на 5 лет.
Петрос Казарян: Откуда эта уверенность? Вам Путин об этом сказал? А вдруг уйдут?
Артак Бегларян: Лучше промолчу по части последнего вопроса. По-вашему, случайно, что даже Мурадов недавно открыто заявил о том, что миротворцы там не на 5 лет. Военный деятель такого уровня случайно делает такие заявления?
Петрос Казарян: Но мы должны руководствоваться подписями и документами.
Артак Бегларян: Да, однозначно, но мы должны руководствоваться также интересами.
Символичен не только этот эпизод интервью или не только это интервью, но и то, что в Арцахе циркулируют загадочные истории о разных закулисных обнадеживающих разговорах.
Предпочтение крайне субъективных восприятий и представлений реальным аргументам и правовым отношениям, выстраивание отношений на уровне, близком фольклору, сто лет назад, в решающий для нашего народа период привело к тому, что мы оторвались от реальности, в результате, наши корни были отрезаны от нашей исторической родины. Как вы поняли, речь идет о Первой мировой войне и Геноциде армян.
Тогда полушепотом произносили какие-то имена, загадочным тоном рассказывали какие-то истории, говорили о данных нам обещаниях. Этим всем кормили целый народ.
Бессмертное произведение Егише Чаренца «Еркир Наири» в этом и других аспектах очень поучительно, оно и сегодня должно быть настольной книгой, причем, возможно, больше всего для политологов и политических деятелей.
Я не хочу примитивизировать это сравнение и проводить однозначные параллели, тем более, что госминистр Арцаха в интервью сказал и правильные слова о том, что мы не должны довольствоваться имеющимся и делать все, зависящее от нас. Хотя, честно говоря, приведенная мной цитата из интервью госминистра оставит определенный осадок на восприятие основного месседжа этой беседы. Да, не хочу упрощать и идентифицировать ситуации, но, в то же время, очевидно определенное болезненное сходство. Дай Бог, чтобы это сходство было случайным. В любом случае, пусть это воспримется как предупреждение. Это не я предупреждаю, а Егише Чаренц своим бессмертным произведением.
